Ольга Ведерникова
Благодаря проекту «Журналист меняет профессию» у меня уже есть корочки сварщика, плиточника, вальщика леса. Поэтому когда предложили пройти курс «боец скота» и «обвальщик мяса», не раздумывая, согласилась. На что многие тут же выразили свое презрительное «фи» со словами: «Это уже перебор!». А после отправились на обед кушать сочную мясную котлетку... Если вы тоже думаете, что ваши любимые стейки растут на дереве, не читайте этот текст. Он точно не о высоком, и не о вечном. Гарантирую, приятного будет мало. Итак, отбросив все предрассудки, получив медкнижку, едем на Заринский мясоперерабатывающий завод. Здесь, в убойном цехе работают люди, профессия которых – изо дня в день забивать животных и разделывать их туши. Заодно и себя испытаем в деле.
Убойный цех Заринского мясоперерабатывающего завода считается образцово-показательным. Однако впечатлительным натурам сюда лучше не входить. Запах в убойном цехе – убойный. Так пахнет страх и смерть. На полу – кровь, на крюках – туши свиней, в контейнерах – кишки, легкие и прочий ливер. Но те, кто работает здесь, к этому «пейзажу» относятся совершенно спокойно.
Наверняка многие, особенно вегетарианцы, представляют рабочих скотобойни как минимум психопатами, как максимум – настоящими монстрами. Разочарую вас. Это обычные мужики с крепкими мышцами и нервами. И им совершенно не чуждо чувство прекрасного. Например, бригадир Виктор Шефер дома с удовольствием помогает жене выращивать цветы.
- Сколько свиней в день вы убиваете? – спрашиваю у бойца скота.
- Не убиваем, а забиваем, - поправляет меня Виктор Шефер. – Это разные вещи.
Бойцом скота Виктор устроился, когда ему был 21 год, сейчас мужчине – 38. В свое время он уезжал искать лучшей доли на вахту. Но вернулся и вновь устроился на родной мясоперерабатывающий завод. Здесь, кстати, у него и супруга работает.
- Не жалко животинку? – спрашиваю в момент, когда Виктор обескровливает очередную хрюшку.
- Свиней нет. Ты просто в процессе. Пришли 200 голов – у тебя есть примерно минута-две на убой каждой. А вот коней жалко. Я парень деревенский, мы дома постоянно кололи животину, так что привычный. Вида крови я не боюсь, разве что только своей – если порежусь, сразу голова кружится.
- Сколько свиней в день вы убиваете? – спрашиваю у бойца скота.
- Не убиваем, а забиваем, - поправляет меня Виктор Шефер. – Это разные вещи.
Бойцом скота Виктор устроился, когда ему был 21 год, сейчас мужчине – 38. В свое время он уезжал искать лучшей доли на вахту. Но вернулся и вновь устроился на родной мясоперерабатывающий завод. Здесь, кстати, у него и супруга работает.
- Не жалко животинку? – спрашиваю в момент, когда Виктор обескровливает очередную хрюшку.
- Свиней нет. Ты просто в процессе. Пришли 200 голов – у тебя есть примерно минута-две на убой каждой. А вот коней жалко. Я парень деревенский, мы дома постоянно кололи животину, так что привычный. Вида крови я не боюсь, разве что только своей – если порежусь, сразу голова кружится.
Убойный цех представляет собой просторное помещение, в котором происходит полный цикл от убоя скота до разделки. На одном конце конвейера – живые свиньи, на другом – готовые к реализации туши.
Свиней на завод привозят с фермерского хозяйства. За раз около 200 голов. Убой происходит на следующий день.
Свиней на завод привозят с фермерского хозяйства. За раз около 200 голов. Убой происходит на следующий день.
Животные должны, так сказать, отстояться сутки. Дело в том, что при транспортировке они испытывают очень большой стресс, и это прямым образом отражается на цвете и вкусовых качествах мяса. Поэтому мы даем время, чтобы свиньи успокоились, и их уровень гормонов стресса пришел в норму, и лишь потом начинаем убой, - рассказывает технолог убойного цеха Светлана Тарасова.
Сам процесс убоя – зрелище малоприятное, что уж говорить. Хрюшек партиями, по две-три штуки, запускают в небольшой вольер и устраивают им душ. Далее боец гасит (оглушает) животное током – для этого специальными щипцами зажимают за ушами. Чтобы человека самого не ударило током, все работники одеты в резиновые сапоги и резиновые перчатки. Пять-десять секунд и обездвижимое животное падает на бок. Другие свиньи, понимая, что происходит, в этот момент начинают истошно визжать и искать пятый угол – в буквальном смысле, они просто упираются головой в стенку, пытаясь ее протаранить. Если не относиться к этому как к работе, можно сойти с ума…
После того, как свинью оглушили током, тушу поднимают за задние ноги на подвесной путь и отправляют на обескровливание. Здесь у некоторых животных начинаются предсмертные судороги. Ловким движением руки боец перерезает артерию и вся кровь за секунды стекает в чан. Вот здесь можно снимать кадры для фильмов ужаса…
- А кровь потом куда деется? Из нее гематоген делают? – спрашиваю, пытаясь отвлечься от происходящего.
- Нет, гематоген изготавливают из бычьей крови. Кровь свиней идет на переварку и потом – на корм животным, - поясняет Светлана Тарасова.
- А кровь потом куда деется? Из нее гематоген делают? – спрашиваю, пытаясь отвлечься от происходящего.
- Нет, гематоген изготавливают из бычьей крови. Кровь свиней идет на переварку и потом – на корм животным, - поясняет Светлана Тарасова.
Виктор в это время продолжает убой. Лицо и руки бойца забрызганы кровью – это здесь вообще обычное явление. Если бы в таком виде он участвовал в кастинге на роль какого-нибудь мясника-маньяка, точно бы прошел.
- Виктор, а жена вас не боится?
- Нет, вроде не боится. Ну, или вида не показывает, - смеется боец скота. - Я всегда спокоен как удав, и настроение у меня всегда хорошее. Чего меня бояться то?
- То есть вы добрый человек?
- Думаю, что да. Никогда никого не обижал… Ну что, будете пробовать?
Как раз «подъезжает» оглушенная током подвешенная свинка. Беру нож. Откладываю нож в сторону. Беру нож. Снова откладываю. Пропускаю уже третью свинью – Виктор смеется надо мной и молча делает свое дело. Ангел, сидящий на правом плече, шепчет: «Тебя после такого не то, что в рай, даже в ад не возьмут…». Бес с левого провоцирует: «Это бой, который свинки никогда не выиграют. Их для этого и выращивали». Виктор берет мою руку, сжимает своей рукой в ней нож и бьет по туши. Зажмуриваюсь. Кричу. Несколько секунд – открываю глаза, уже все готово.
- Вторую – сама! – требует бригадир. – Только кровь нужно спустить полностью всю, иначе отходов потом будет много.
По словам технолога убойного цеха Светланы Тарасовой, не каждый человек сможет приработаться на должности бойца скота.
- Иногда приходят крепкие такие мужчины, но при виде крови им становится дурно, - говорит Светлана.
- Да, бывало, что и пары часов не выдерживали, уходили, - подтверждает Виктор.
- А женщин взяли бы бойцом? – спрашиваю. Кстати, вид крови на удивление меня не вводит в ужас или ступор. Да, неприятно, но пробудь я тут еще одну-две смены, вообще бы перестала обращать на это внимание.
- У нас не было желающих женщин на эту профессию, - смеется технолог цеха. – Но вообще, почему бы и нет? Ведь раньше на государственных мясокомбинатах женщины работали бойцами. У нас же девушки задействованы в процессе разделки кишко-комплектов.
- Виктор, а жена вас не боится?
- Нет, вроде не боится. Ну, или вида не показывает, - смеется боец скота. - Я всегда спокоен как удав, и настроение у меня всегда хорошее. Чего меня бояться то?
- То есть вы добрый человек?
- Думаю, что да. Никогда никого не обижал… Ну что, будете пробовать?
Как раз «подъезжает» оглушенная током подвешенная свинка. Беру нож. Откладываю нож в сторону. Беру нож. Снова откладываю. Пропускаю уже третью свинью – Виктор смеется надо мной и молча делает свое дело. Ангел, сидящий на правом плече, шепчет: «Тебя после такого не то, что в рай, даже в ад не возьмут…». Бес с левого провоцирует: «Это бой, который свинки никогда не выиграют. Их для этого и выращивали». Виктор берет мою руку, сжимает своей рукой в ней нож и бьет по туши. Зажмуриваюсь. Кричу. Несколько секунд – открываю глаза, уже все готово.
- Вторую – сама! – требует бригадир. – Только кровь нужно спустить полностью всю, иначе отходов потом будет много.
По словам технолога убойного цеха Светланы Тарасовой, не каждый человек сможет приработаться на должности бойца скота.
- Иногда приходят крепкие такие мужчины, но при виде крови им становится дурно, - говорит Светлана.
- Да, бывало, что и пары часов не выдерживали, уходили, - подтверждает Виктор.
- А женщин взяли бы бойцом? – спрашиваю. Кстати, вид крови на удивление меня не вводит в ужас или ступор. Да, неприятно, но пробудь я тут еще одну-две смены, вообще бы перестала обращать на это внимание.
- У нас не было желающих женщин на эту профессию, - смеется технолог цеха. – Но вообще, почему бы и нет? Ведь раньше на государственных мясокомбинатах женщины работали бойцами. У нас же девушки задействованы в процессе разделки кишко-комплектов.
После обескровления туши по конвейеру поступают на обработку - омывку, ошпаривание, опал, нутровку (удаление внутренних органов), распил и зачистку. Кстати, распил туши на две части происходит огромной пилой, вид которой сразу впечатляет – фильм «Пила» меркнет на ее фоне.
После разделки мясо осматривают три ветврача – убирают абсцессы, гематомы, берут фрагменты мяса на исследование. Если вдруг обнаруживаются паразиты, туша полностью уничтожается путем сожжения.
После всех процедур, туши взвешиваются и отправляются на охлаждение – для этого необходимо примерно сутки, и лишь потом мясо поступает на кемеровский завод для дальнейшей обвалки и фасовки.
Идем на обвалку мяса. Мастер-технолог выдала нам специальные кольчужные перчатки и фартук. Кстати, в состав металла, из которого они изготовлены, входит серебро!
Нож идет по мясу как по маслу – диву даюсь. Либо у меня талант, либо тут ножи волшебные!
Ножи у нас, конечно, очень хорошие, у каждого работника – свои! Однако секрет качественной обвалки заключается еще и в том, чтобы мясо было не замороженное, а охлажденное, температурой от ноля до плюс четырех градусов. Тогда у него и консистенция будет другая, и вкус лучше, - рассказывает Анжела Каргина, мастер-технолог.
Интересуюсь у специалиста, а как на рынке можно отличить деревенское мясо от того, что было выращено в хозяйствах?
- Это даже специалисту сделать сложно, - говорит мастер. - Пожалуй, могу посоветовать обратить внимание на шкурку и сало. Попробуйте между ними просунуть палец. Если мясо домашнее – это получится сделать, шкура отделится, если из хозяйства, то маловероятно, так как там у свиней сало слишком плотное и крепко прирастает к шкуре.
- Это даже специалисту сделать сложно, - говорит мастер. - Пожалуй, могу посоветовать обратить внимание на шкурку и сало. Попробуйте между ними просунуть палец. Если мясо домашнее – это получится сделать, шкура отделится, если из хозяйства, то маловероятно, так как там у свиней сало слишком плотное и крепко прирастает к шкуре.
После трудовой смены идем в столовую мясоперерабатывающего завода. Если вас интересует вопрос о том, не отбивает ли все выше увиденное аппетит – нет! Я даже поинтересовалась у бойца Виктора – а не было ли у него желания стать вегетарианцем после работы в убойном цехе, на что тот только посмеялся:
- Я слишком люблю манты с мясом!
Вход в столовую разрешен только в спецодежде и шапочке, из-под которой не должны торчать волосы. Причем переодеваться должны даже сотрудники бухгалтерии.
В меню – отварные свиные языки, шашлык, котлеты. Все вкусно, сытно, порции большие, голодным точно не останешься. И вот теперь самое главное – завод частично компенсирует своим сотрудникам питание. В среднем мясной деликатесный обед обходится в 40-60 рублей.
- Да тут как минимум за еду можно работать! – шучу я. – Кадры требуются?
- Да, есть вакансии. Недавно, кстати, были вакансии бойца скота – три рабочих дня в неделю, зарплата в среднем 40 тысяч рублей. Сейчас уже приняли народ. Но зато требуются рабочие в наш новый рыбный цех – так что если есть желающие, добро пожаловать! – говорит Надежда Шатунова, главный экономист.
Кстати, те, кто прирабатываются на заводе, остаются тут на долгие годы.
- Я на убое работаю уже десять лет. И могу сказать, что это прям мое, кайфую от своей профессии, не променяю ни на какую другую! Считаю, что это у меня прирожденное! – признается боец скота Борис Астанин.
- Я слишком люблю манты с мясом!
Вход в столовую разрешен только в спецодежде и шапочке, из-под которой не должны торчать волосы. Причем переодеваться должны даже сотрудники бухгалтерии.
В меню – отварные свиные языки, шашлык, котлеты. Все вкусно, сытно, порции большие, голодным точно не останешься. И вот теперь самое главное – завод частично компенсирует своим сотрудникам питание. В среднем мясной деликатесный обед обходится в 40-60 рублей.
- Да тут как минимум за еду можно работать! – шучу я. – Кадры требуются?
- Да, есть вакансии. Недавно, кстати, были вакансии бойца скота – три рабочих дня в неделю, зарплата в среднем 40 тысяч рублей. Сейчас уже приняли народ. Но зато требуются рабочие в наш новый рыбный цех – так что если есть желающие, добро пожаловать! – говорит Надежда Шатунова, главный экономист.
Кстати, те, кто прирабатываются на заводе, остаются тут на долгие годы.
- Я на убое работаю уже десять лет. И могу сказать, что это прям мое, кайфую от своей профессии, не променяю ни на какую другую! Считаю, что это у меня прирожденное! – признается боец скота Борис Астанин.
Не зря говорят, что все профессии нужны, все профессии важны. И профессия бойца скота, какой бы жестокой она не казалась, не исключение. В следующий раз, когда вы начнете обедать или ужинать мясом, птицей, котлетами, стейками – не забывайте, что всё это «умерло» не своей смертью… Да, вы можете лично не «гасить» свинью током, не надрезать ей горло, не смывать потом ее кровь с пола в цехе, но не обманывайте себя, что не несете за это ответственность в момент, когда ваши вкусовые сосочки ликуют. Пока люди будут кушать мясо, кому-то придется убивать животных. И этому даже обучают… Поэтому журналистам, которые прошли на мясоперерабатывающем заводе «курс молодого бойца» вручили сертификаты о получении профессий «боец скота», «обвальщик» и «жиловщик мяса и субпродуктов». Мероприятие прошло при поддержке регионального управления пищевой, перерабатывающей и фармацевтической промышленности.